fc891b90     

Белтов Эдуард - Второй Фронт Иосифа Сталина



Эдуард Белтов
ВТОРОЙ ФРОНТ ИОСИФА СТАЛИНА
Памяти Николая и Михаила Белтовых,
солдат Большой войны,
с той войны не вернувшихся
От автора
Не нами сказано: познания умножают скорби. Так чего же мы, грешные,
угомониться не можем и в стремлении своем к познанию калечим собственные и
окружающих души, без конца тревожа их горькой, а чаще - страшной правдой об
историческом катаклизме, который в стране, где мы родились, выросли и
возмужали, именуется (и видит Бог - не без причины) Великой Отечественной
войной? Ужели мало нам, ту войну пережившим, и этих цифр, и фактов этих, от
которых и сейчас, через шестьдесят лет, душа застывает в оцепенении, а мозг
по-прежнему не в состоянии понять, а не поняв - и объяснить того, что тогда
произошло?
Работал я в свое время в отделе фотожурналистики журнала "Советское фото"
(а недолгое время даже и заведовал этим отделом). Знал я, разумеется, и
практически всех ветеранов советского фоторепортажа, людей совершенно
необычных, если не сказать - замечательных. Того, что видели и знали они, без
конца мотавшиеся по поистине необъятным просторам Союза, не видел и не знал
больше никто. Другое дело - могли ли они показать и рассказать правду о том,
что видели. И то, что они, конечно же, не могли этого сделать, страшно их
печалило, и в застольных наших беседах именно это было главным. И всякий раз,
когда в День победы собирались у нас в редакции бывшие военные фоторепортеры,
разговор заходил, как правило, не о том, что удалось им снять в войну, а о том
как раз - чего не удалось. Помню, как, услышав мои сетования на то, что,
просматривая газеты первых месяцев войны, я не обнаружил в них практически
никаких фотодокументов о тех страшных днях, Яков Рюмкин, человек веселый и
бесстрашный, посмотрел на меня, как смотрят на Богом обиженного, и сказал:
- А их и не было, этих, как вы их называете, фотодокументов. Потому что
драпали так, что и сказать страшно. И ничего было нельзя. Ничего! Скажем, наши
старые танки нельзя было снимать потому, что они были старые. А новые -
потому, что они были новые. А подбитые немецкие танки вообще снять было
невозможно - их просто никто не видел. В "Живых и мертвых" у Симонова
фоторепортер Мишка Вайнштейн - реальное, между прочим, лицо, фотокор "Правды"
- прыгает от радости, что сможет это сделать, комбриг Серпилин с его ребятами
постарались, и вот они: снимай - не хочу. Так это же в окружении было,
понимаете, в окружении! И никто этих танков так никогда и не увидел, потому
что репортер погиб, а пленка пропала. Вполне жизненная история...
И другой Яков - милый и, увы, тоже уже покойный Яша Халип - встрял в этот
памятный для меня разговор:
- И вообще в летние месяцы сорок первого практически никто из
фоторепортеров на передовой ничего не снимал, хотя бы потому, что само по себе
понятие передовой было в высшей степени условным. Утром, скажем, это
действительно была передовая, а вечером, глядишь, уже глубокий тыл. Поэтому и
снимать приходилось какую-то другую войну, и главными тогда были сюжеты вроде
"Отдых после боя" иди еще что-то вроде этого. И, раз уж к слову пришлось,
замечу, что знаменитая фотография Макса Альперта, которую стали называть
"Комбат" и которая стала в полном смысле слова символом сражающейся Красной
армии, ну, та, где командир с пистолетом в руке поднимает в атаку бойцов,
фотография эта снята в глубоком тылу, на территории Среднеазиатского военного
округа - то ли в Ташкенте, то ли в Алма-Ате, я уж теперь не помню. Да об этом
н



Содержание раздела